Глава 7. На страже границы
Город мы покинули через три недели. Этого времени хватило, чтобы обуздать необученных новобранцев и сделать из них хотя бы подобие войска. Теперь мы выглядели не как свора оборванцев, а как вполне себе серьёзная сила, способная на великие свершения. К тому же, уроки Фабриса даром не пропадали, и теперь я мог бегло читать на ларингском языке, что, вкупе со способностью быстро оперировать с числами в уме, делало меня чуть ли не самым умным человеком во всей нашей ватаге. Однако вовремя притвориться тупым у меня не вышло и Бернд припахал меня к подсчёту имущества и капитала «Кабаньей Головы».
Для солидности Бернд даже приобрёл для отряда знамя. Из-за сочетания ярких цветов он вышел очень дорогим и чуть не оставил отряд без средств, но капитан заявлял, что этот стяг на пике многократно повышает наш престиж, а значит – работает на будущее кампании. Что ж, а стоило признать, что этот усатый мужчина достаточно много понимал в маркетинге для средневекового воина. Но стяг был не единственной обновкой для «кабаноголовых», и эта покупка имела куда как больше практического смысла. Если раньше, когда численность отряда не превышала полутора десятков человек, то провиант и снаряжение можно было таскать на своих горбах, то сейчас, с повышением нашей численности в два раза, увеличилось и количество необходимых вещей, а потому Бернд раскошелился и на крепкого мула вместе с телегой, что стал нашим обозом. Да, водрузить на бедное парнокопытное много было невозможно, но даже так он значительно повысил нашу общую грузоподъёмность.
Однако нам пришлось покинуть город. Не смотря на нашу недавнюю громогласную победу, достойной работы для нас сейчас не было, особенно учитывая возросшую нашу численность. После некоторых раздумий Бернд решил, что нам нужно откочевать на север – ближе к пограничью с Ватанией. Из-за особенной агрессивности племён в последнее время, многие феодалы и даже некоторые из домов Рюгленда будут готовы оплатить услуги нашей компании. Если для первых была прямая выгода от поставок налогов от крестьян, то вторые были заинтересованы в безопасности на торговых маршрутах Ларингии, являющаяся для домов главным торговым партнёром, даже после её фактического развала. Вот и выходило, что регион может стать хорошей «кормушкой» для наёмничьего отряда.
Путь занял несколько дней. Проблема была не только в большом расстоянии между наделами наследников прошлого короля, но и из-за того, что каждый патруль беспокоили три десятка идущих куда-то вооружённых мужчин. Опасения их были оправданы, ведь, хоть официально в Ларингии среди наследников был мир, никто не отменял диверсионных отрядов, занимающихся грабежом пограничных земель. Хоть такие отряды не были большой военной угрозой, но из-за постоянного грабежа сильно истощались крестьянские земли, что сильно мешало нормальному налогообложению и последующему поступлению средств в казну. Правда, такие отряды были обычно конными для того, чтобы была возможность активного перемещения и оперативного возвращения обратно на свои земли, когда у нас из ездовых животных был только мул, прозванный в отряде с лёгкой руки Сезара Хохликом за характерный волосяной покров на голове.
Во время длительного перехода, отчётливо стало ощущаться, насколько различна ситуация в регионах некогда единой Лорингии. Если во владениях Мареля де Терзита, располагающихся далеко от всех границ, было всё относительно спокойно, если не брать в расчёт фанатиков Серого Бога, то здесь, в графстве Фарнат, всё было иначе. Заместо засеянных полей и лесных охотничьих угодий, здесь на каждой дороге были выставлены по несколько воинских застав с немалым контингентом на каждой и полноценные укреплённые лагеря, больше похожие на небольшие замки, но без родовых знамён.
Как поведал мне Фабрис, то герцогство жило за счёт торговли, а если быть полностью точным, то и вовсе за счёт взимания налогов за транзит товаров через свои территории. Это стало возможным за счёт того, что по землям Фарната пролегал большой тракт, построенный ещё в незапамятные времена. Даже не смотря на исходящую от соседствующих племён опасность, тракт был самой удобной дорогой, тянущейся от речных портов Рюгленда и практически до самых земель далёкой южной Гранасии. Все другие дороги были слишком длинными, и чтобы по ним добраться до столицы, нужно было потратить раза в два больше времени, а потому властители здешних земель активно брали деньги за проход, часть которых уходила на поддержание тракта в рабочем состоянии. Однако доход этот был очень сезонным и сильно зависел от отношений королевства с племенами горцев-ватанийцев, а те отлично знали о тракте и часто совершали набеги на проходящие здесь караваны. Но не одним трактом едины. Холмистая земля Фарната содержала в своих недрах многочисленные полезные ископаемые, до которых, впрочем, добраться было достаточно трудно.
В конце концов, мы пересекли условную границу меж землями потомков Людовика и оказались во владениях его сына Кловиса. Он был третьим сыном Людовика и третьим в порядке престолонаследия. Здесь действовало лестничное право, из-за чего и вывелось аж пять наследников, каждый из которых не хотел отрекаться от собственных желаний и претензий на престол Ларингии, но только четыре из них были сыновьями Людовика. Пятый же был его малолетним внуком, закрепившимся на небольшом полуострове на северо-западе королевства. Что же касается самого Кловиса, так это то, что был он человеком сугубо военным, готовым на объединение страны при помощи огня и меча с последующим возвращением былой славы Ларингии и изгнанием вторгнувшихся гранисийцев. Будучи сейчас ещё молодым человеком, показал себя умелым командиром в постоянных боях с племенами Ватании, территория которых отделялась только рекой, которая, не смотря на свою широту и глубину, постоянно племенами форсировалась. Среди жителей Ларингии он получил прозвище «Красный рыцарь» за характерный цвет своих лат, видимых на поле боя всегда и из любого угла сечи. В конной свалке он был искусен и мало кто мог бы с ним потягаться в умении биться в седле. В общем, Кловис был прямо-таки образцом ларингийского рыцарства и вовсю это показывал на людях.
В один момент нашего путешествия нужно было пересечь деревянный мост через одну из речушек герцогства. Как только мы вышли из леса к мосту, то Бернд резко приказал всему отряду остановиться. Сначала я не понял зачем он это сделал, но затем увидел одиноко стоящего на мосту человека. До него было около сотни метров и мне удалось разглядеть, что людей там было несколько, но живой был только он один. Вокруг неизвестного человека лежало несколько мертвецов, а человек продолжал стоять словно истукан. На мгновение даже промелькнула мысль о том, что это и вправду статуя или тело, насаженное на кол, но человек поднял голову, облачённую в шлем, с натянутой на него шкурой какого-то животного. Неожиданно, человек вздёрнул руки с зажатыми в них кривыми окровавленными мечами, напоминающими одноручные фальксы. Одиночка издал очень громкий звериный рык, наполнивший всё вокруг, и заставивший пробежаться по всему телу орды мурашек.
- Что происходит? – шёпотом спросил я у стоявшего рядом со мной Фабриса.
- Это Ватаниец. Старый и умелый воин. У горских племён есть традиция: когда знатные воины чувствуют, что их тело дряхлеет, то они передают все свои земли и богатства детям, после чего отправляются в другую страну в поисках достойных противников, ведь умереть с оружием в руках – честь для ватанийца. Этот язычник ищет смерти с честью.
Я посмотрел на Бернда. Командир был задумчив и молчалив. Он смотрел на одинокого человека, который успокоился и продолжил стоять как изваяние, опустив свои страшные мечи. Похоже было, что командир опасался человека на мосту. Это было странно, ведь нас было три десятка человек, и опытные воины в отряде тоже были. Да и вариант с тем, чтобы просто расстрелять с расстояния воина отрицать было глупо.
Командир поворачивается к нам и смотрит на Фабриса. Лекарь на несколько секунд затих, посматривая в сторону одинокого язычника, который вновь был недвижим. В конце концов Фабрис кивнул и протянул руку к поясу, расстёгивая ремешок, на котором он держал свой шлем.